СУБЪЕКТ НЕГОСУДАРСТВЕННОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ БУХГАЛТЕРСКОГО УЧЕТА

Искусственным субъектам — искусственный интеллект

**М.Л. Пятов**,
Санкт-Петербургский государственный университет.

Надежды и опасения

В предыдущей статье мы с вами, дорогие читатели, познакомились с феноменом так называемого искусственного интеллекта (ИИ) — самообучающихся алгоритмов (компьютерных программ), использование которых предполагает выполнение ими функций, квалифицируемых относительно действий человека как «принятие решений».

Сегодня ИИ — это одна из самых больших надежд и в то же время один из самых серьезных страхов человечества. Автор книги «Последнее изобретение человечества» Джеймс Баррат пишет «Я разговаривал с ученым, занятыми созданием искусственного интеллекта для робототехники, поисковых систем для интернета, разработкой алгоритмов для баз данных, систем распознавания голосов и лиц, других приложений. Я говорил с учеными, которые пытаются создать ИИ, сравнимый с интеллектом человека. ...Все они убеждены, что в будущем важнейшие решения, определяющие жизнь людей, будут принимать машины — или люди, чей интеллект подкреплен и усилен машинным интеллектом. ...Это неожиданное утверждение, но с ним сложно спорить. Компьютеры уже поддерживают нашу финансовую систему, транспортную инфраструктуру, системы электро- и водоснабжения. ...Мы с каждым днем все сильнее и сильнее зависим от компьютеров. ... Искусственный интеллект, по существу, оживляет компьютеры и превращает их в нечто иное. Если передача компьютерам права принимать за нас решения неизбежна, — задается вопросом автор, — то, когда машины получат такую власть над нами? ...возможно ли, — восклицает он, — что человечество потеряет контроль над собственным будущим»1.

Джеймс Баррат далеко не единственный, кто рисует перспективы использования человеком ИИ в чрезвычайно мрачных тонах. Что касается опасений относительно кардинальной трансформации рынка труда благодаря роботизации на основе ИИ целого ряда производственных функций, то эти разговоры будоражат умы широкой публики уже почти десять лет, и финансисты, юристы, бухгалтеры, менеджеры среднего звена самого разного толка — тут, как вам известно, совсем не представляют исключения.

Давайте попробуем, сбросив градус радикальности футуристических прогнозов нашего порабощения ИИ, оценить возможности его использования в той части хозяйственной жизни, которая непосредственно связана с нашей с вами профессией — бухгалтерским учетом и корпоративными финансами.

Юридическое лицо как спасительная фикция

Современные популяризаторы науки, к которым можно, например, отнести профессора Иерусалимского университета Юваля Нойя Харари (р. 1976), утверждают, что одним из самых важных шагов в развитии всей нашей цивилизации было изобретение такой фиктивной конструкции как юридическое лицо. Идеей этой правовой новации было снять с занимавшихся, как бы сейчас сказали, предпринимательской деятельностью должников полную ответственность по их обязательствам, ограничив ее «собственностью» их фирмы (предприятия). Изобретательным юристам было ради чего стараться. По отношению к неисправным дебиторам закон был чрезвычайно суров. Здесь можно вспомнить основной источник древнеримского права — Законы XII таблиц 451 — 450 гг. до н.э., согласно которым человек, не вернувший свой долг, получал тридцать дополнительных льготных дней для его погашения. Затем, если незадачливый дебитор оставался должен государству, его продавали в рабство за границу. В своей стране римский гражданин рабом быть не мог. Если же он не исполнял обязательств перед частным лицом и ему удавалось найти поручителя за себя, кредитор по решению суда уводил должника с собой, наложив на него «колодки или оковы», и держал в заточении. В течение шестидесяти дней его три раза выводили на рынок и громко спрашивали, не сжалится ли кто-нибудь над ним. Если заступник не находился, кредиторы имели право убить должника и разделить его тело между собой пропорционально долям их кредита. Это юридически означало, что дебитор наконец-то заплатил по своим обязательствам чем смог2. Так стремление избежать участия в столь суровом нотариальном акте стимулировало развитие правовой мысли и динамику гражданско-правовых норм.

И вот, появившись как юридическая хитрость, позволявшая предпринимателям избегать полной ответственности, юридическое лицо со временем начинает играть в нашей жизни гораздо более важную роль. Его появление вводит в социальную реальность, в социальные отношения, принципиально новых субъектов, существующих лишь на бумаге, но, затем, и в нашем сознании — объединений воль групп физических лиц. Эти принципиально новые для социума субъекты сначала чисто юридически, а затем и в восприятии участников социальной жизни отделяются от своих носителей (представителей).

По мнению Харари, юридические лица — это проявление способности людей думать о том и обсуждать то, чего не существует на самом деле, более того, взаимодействовать с несуществующим практически во всех сферах социальной активности3.

Как думаешь, Витя?

На этих страницах мы часто вспоминаем замечательного отечественного бухгалтера — первого президента ИПБ России — профессора Я.В. Соколова (1938 — 2010). Автору этой статьи — студенту Ярослава Вячеславовича — не раз приходилось слушать его выступления, в которых он обращал внимание слушателей на искусственность конструкции юридического лица, отсутствие его как субъекта в реальном мире.

«Никаких юридических лиц не существует! — восклицал, пробуждая аудиторию от слегка дремотного состояния Соколов. — Когда и где вы их (юридические лица — М.П.) видели? Никогда и нигде! Вывеску, табличку с названием фирмы приколотил к стене рабочий, договор подписал директор, товар вам продала продавщица Катя — вы взаимодействуете с людьми, а не с фирмой — ее не существует»!

Студенты смеялись, полагая, что профессор просто шутит, устав от чтения лекции.

— Скажите, а Баба-яга существует? — тут же спрашивал Ярослав Вячеславович, приводя публику в ещё большее веселье.

— Нет, не существует, — отвечал кто-то с последнего ряда (отличники, сидевшие на первом ряду, осторожно ожидали правильного ответа).

— Тогда почему ее боятся дети? — спрашивал Соколов. — Почему при слове Баба-яга у нас возникает четкий, почти у всех совпадающий образ старухи в избушке на курьих ножках? А может быть, всё потому, что нам рассказывали о Бабе-яге точно так же, как и рассказывали о существовании юридических лиц?

— Как ты думаешь, Витя, — спрашивал Ярослав Вячеславович, своего ближайшего друга и коллегу, профессора Виктора Владимировича Патрова, входя после лекции к себе в кабинет заведующего кафедрой, — юридические лица существуют или это все фикция?

— Как же не существуют? — удивлялся профессор В.В. Патров.

— А так, — чуть улыбаясь, отвечал Ярослав Вячеславович, — выдумки все это, чтобы по счетам не платить.

— Так фирма же платит по счетам, — еще больше удивлялся Виктор Владимирович.

— Не фирма платит, а конкретные лица выписывают платежку, потому что ранее конкретные лица договор подписали, а другие на машине товар привезли, который грузчики разместили на складе. Люди, все люди, а фирма-то где здесь, Витя? — спрашивал Соколов.

— Ну, Ярослав, — убедившись, что речь идет об очередных «затейливых» вопросах друга, отвечал Патров, — это все теория. И они, сменив тему беседы, отправлялись в преподавательскуюстоловую, объективно существовавшую вне любых юридических изысков.

Между тем, Ярослав Вячеславович описывал самую суть главного изобретения (выдумки) юристов — правовой фикции, снимающей полную ответственность по обязательствам лиц — участников хозяйственной жизни — и ограничивающей ее объемом средств, которыми наделяется объединяющая их искусственная конструкция — юридическое лицо. Удивление же, которое вызывает у широкой публики утверждение об отсутствии юридических лиц в окружающей нас объективной реальности — это прекрасное свидетельство того места, которое миф о юридическом лице занимает в нашей повседневности.

Мыслить несуществующее

Именно возможность представлять и обсуждать несуществующее является основой всего прогресса нашей цивилизации, заключающегося в изобретении и введении в жизнь самых разнообразных искусственных конструкций — от конкретных технологий как инструментов до правил законодательного регулирования жизни общества — процесса, который М. Хайдеггер называл «поставом».

Юридическое лицо скорее относится к последним, так как формально организует действия групп лиц, характеризующихся общими интересами, и ради достижения этих интересов, объединяющих часть своих средств и согласующих свое поведение.

Однако парадоксальность и уникальность юридического лица как изобретения человека заключается в том, что постепенно привычка оперировать этим понятием при организации реальности склоняет почти абсолютное большинство к восприятию этой искусственной конструкции как неосязаемого, но при этом реального участника социально-экономических отношений. Это постепенно подтверждают и правовые нормы, провозглашая юридическое лицо субъектом хозяйственной жизни, обладающим определенными правами и обязанностями.

Искусственность конструкции юридического лица, конечно, подчеркивается уголовным правом, ответственность по которому может наступить только у человека, действовавшего определенным образом, так как действовать может именно и только человек, но на это при взаимодействии с юридическими лицами практически никто уже не обращает внимания.

С определенного момента юридическое лицо начинает рассматриваться и (что самое важное) восприниматься широкой публикой как субъект социальных отношений, в частности и как субъект отношений экономических. Здесь юридическое лицо можно считать правовым оформлением экономического феномена предприятия или фирмы. Сегодня мы рассматриваем «экономику предприятия» как самостоятельную область знания, «ориентированную на изучение отдельных хозяйствующих единиц. Она рассматривает экономику в первую очередь в восприятии этих единиц (субъектов экономического процесса). ...Экономика в целом или ее части утверждаются в настоящее время, учитываются только тогда, когда они важны для отдельных экономических единиц. Экономика предприятия пытается, следовательно, понять, смоделировать и способствовать оптимальному формированию экономики на уровне образующих ее отдельных клеток»4.

Искусственное наследует естественному

Вслед за признанием за юридическим лицом субъектности и, следовательно, наличия определенных прав и обязанностей с позиций правовых норм на него начинают «переноситься» качества, присущие исключительно личности. И вот сегодня мы уже говорим о позиции компании, ее стиле, предпочтениях, целях, о конфликте интересов фирмы и ее акционеров (!!!), о поведении компании на рынке и т.д. и т.п., отдельно исчисляем показатели рентабельности деятельности фирмы и ее собственников. Фирма вступает в определенные отношения, заключает и исполняет договоры, выступает истцом и ответчиком в суде, размещает рекламу, спонсирует, заботится об экологии и т.п.

Когда мы утверждаем, что в реальном мире фирму представляют люди и действуют от ее имени люди — это не совсем корректно. Действия этих людей строго определяются корпоративными нормами, а наиболее важные решения от имени компании принимаются коллегиально, то есть представляют собой согласование воль личностей, входящих в структуры управления организацией5. Неслучайно в экономической науке фирма, в частности, рассматривается как «система отношений»6.

Повторим: составляющих рассматриваемую нами юридическую общность лиц объединяют определенные цели. Для коммерческих компаний это получение прибыли, для некоммерческих организаций — достижение определенных общественно полезных параметров: обеспечение определенного уровня здравоохранения, защиты граждан от преступных посягательств, создание общественного имущества и т.д. и т.п.

От правил к алгоритму

Работа (функционирование) юридических лиц, а точнее представляющих их людей определяются целым рядом корпоративных правил, начиная с устава организации и заканчивая детальными производственными и/или иными должностными инструкциями. Можно сказать, что в рамках существования юридического лица свобода личности для человека, работающего в организации, ограничивается корпоративными нормами. Да, возможность ее реализации сохраняется, но при вступлении ее проявлений в противоречие с корпоративным уставом человек либо несет наказание, либо покидает компанию, а значит, эта свобода реализуется уже вне юридического лица. Что же касается компании как таковой, ее действия обусловлены волеизъявлением составляющих ее людей, а, значит, также предопределены как извне (собственники), так и изнутри (работники).

Стремление к достижению стоящих перед компанией целей определяет обусловленную этими целями рациональность ее «поведения». Иными словами, мы не знаем, как в определенных условиях поведет себя человек, мы даже не знаем, как в этих условиях он должен себя вести. Но мы точно знаем, как должна в определенных условиях вести себя компания, и с определенной степенью уверенности можем утверждать, как она себя поведет. Любые иные сценарии поведения представляющих компанию лиц, идущие вразрез с утвержденными корпоративными правилами, будут выходить за пределы компании как таковой и уже не будут являться ее действиями, но личностно обусловленными действиями конкретных людей.

Неслучайно в экономике «современная теория игр представляет собой ... исследование способов распространения концепции рационального поведения на ситуации, в которых присутствуют и борьба, и выторговывание, и просчет поведения конкурентов»7.

Наличие корпоративных правил «поведения» юридического лица говорит о программируемости такого поведения, возможности создания его алгоритмов, формирующих последовательность действий, обеспечивающих наиболее рациональный путь достижения существующих у конкретной корпорации целей.

Неслучайно еще в 1959 году лауреат Нобелевской премии по экономике Герберт Саймон (1919-2001) писал: «Анализ процесса выбора с точки зрения его предпосылок дает нам концептуальную основу для описания и объяснения процесса принятия решения. Но это настолько сложный процесс, что наше объяснение длительное время оставалось бы слишком гипотетичным и схематичным, если бы не появились современные компьютеры. ...Перспектива построения детализированного описания конкретных ролей и процесса принятия решений с появлением компьютеров перестала быть просто проектом, который мог быть осуществлен только в неопределенном будущем. Теперь мы можем представить реальные примеры, в том числе в области экономики»8.

Человек и машина

В любом случае существования алгоритма поведения (принятия решений и их реализации), мы можем представить себе управление соответствующими процессами посредством искусственного интеллекта. Здесь именно ИИ может рассматриваться как идеальный менеджер для любой компании. Его «распоряжения» (команды) всегда будут абсолютно рациональны относительно корпоративных правил (алгоритмов) и целей компании. И что самое главное, они будут полностью исключать те ошибки и пороки управления, которые традиционно связываются с пресловутым «человеческим фактором», обусловливаемым той самой «свободой личности» и ее физическим воплощением.

Вспомним слова Леонида Витальевича Канторовича (1912-1986), чье снискавшее нобелевскую премию знаменитое решение «транспортной задачи» потерпело фиаско на практике именно благодаря вмешательству «человеческого фактора» и могло бы быть блестяще применено в некоем теоретически возможном «мире роботов»: «Экономическая материя из-за своей сложности и своеобразия вообще чрезвычайно трудна для моделирования. Любая ее модель выделяет лишь отдельные стороны и весьма грубо и приближенно учитывает реальный экономический фон изучаемого явления; как правило, трудно оценить оправданность его описания и достоверность полученных из модели выводов»9.

Все те качества ИИ, которые мы обсуждали в предыдущей статье, где, в том числе и строгое следование заданному алгоритму действий и непрерывная «самообучаемость», направленная на реализацию этого же алгоритма, возможность анализа «больших данных», подчиненных определенным корпоративным правилам, обеспечат в каждом конкретном случае действия ИИ как менеджера компании поиск максимально из возможного соответствующей идеалу точки схождения линий «спроса» и «предложения». При этом анализ рынка каждого конкретного объекта управления не будет сопоставим ни с какими, даже самыми выдающимися, человеческими возможностями.

Здесь можно будет говорить о нахождении оптимально выгодной цены сырья и материалов, идеально соответствующей темпам производства и продаж, загрузке склада, заключении максимально выгодных контрактов с контрагентами, идеальной организации действия персонала, а при роботизации деятельности компании — функционирования соответствующей техники. Все будет происходить вовремя, в оптимальных объемах, с минимальными затратами и с максимально возможными затратами. Организация превратится в некий идеально отлаженный часовой механизм, исключающий любой тип ошибки действия в рамках заданного алгоритма функционирования юридического лица, подчиненного управлению ИИ.

Вместе с тем, все тот же человеческий фактор затруднит взаимодействие организации, управляемой ИИ, с организациями, управляемыми людьми. Это очевидно, как и то, что беспилотный автомобиль скорее не попадет в аварию, двигаясь среди таких же беспилотных машин, нежели в окружении машин, управляемых «живыми» водителями.

И вот здесь, как раз в рамках названной выше тенденции распространения на восприятие и действия коллективных социальных субъектов черт поведения физических лиц — людей, мы можем представить себе возможность взаимодействия единиц ИИ, управляющих компаниями в некой единой сети, организованной по аналогии с работой современных социальных сетей.

Сети

Социальные сети кардинально изменили нашу социальную активность всего за несколько лет своего существования. Глобализировав наше общение с себе подобными, впечатляюще сдвинув границы приватности, персонализировав информационные потоки, став всемирной, а вернее, общемировой площадкой демонстративного потребления, они безвозвратно преобразили нашу информационную реальность. Однако есть еще одна важнейшая «заслуга» социальных сетей, о которой принято говорить чуть меньше, чем о вышеперечисленных. Сети максимально стандартизировали наши коммуникации, в них осуществляемые. Социальная сеть объединяет миллиарды стандартных, бесконечно похожих друг на друга профилей, заполняя которые мы принимаем соответствующий стандарт коммуниации. Мы больше не выбираем, как проявить себя в коммуникации, выбор возможных форм демонстрации нашей индивидуальности предлагает нам сеть, точнее ее создатели (не будем увлекаться и забывать, что сеть вне ее технических воплощений также есть фикция, а представляют ее конкретные люди). Апогеем стандартизации общения в сети стали эмоджи — ограниченный набор визуализаций наших реакций на поведение контрагентов в сети. Именно эмоджи, произошедшие от знаменитого «смайлика», — это абсолютная новация в области стандартизации коммуникаций, это первый после вавилонской башни глобально реализуемый международный язык.

Стандартизация коммуникации означает возможность ее алгоритмизации, а следовательно, и возможность использования здесь ИИ. Неслучайно уже сейчас очень сложно идентифицировать в сети страницы, с которых в коммуникацию с тобой вступает ИИ.

Нужно сказать, что стандартизация наших профилей в социальных сетях чрезвычайно быстро придала им функции некой отчетности индивида, формы которой унифицированы не в меньшей степени, чем современные формы бухгалтерской отчетности организаций. Собственно сегодня вполне возможно говорить о методах анализа такой индивидуальной отчетности, ее вуалирования и проч., и проч. Что же касается активности участников сети по заполнению своих профилей и преимущественной добросовестности их действий в сети, то эти процессы обеспечиваются теми же закономерностями распространения корпоративной отчетности в бизнес среде, которые в XIX веке сформировали практику публичной финансовой отчетности компаний, а в настоящее время также формируют институт нефинансовой отчетности организаций, определяемые как закономерности «диффузии инноваций». Это путь от первоначальных, преимущественно случайных, почти «фриковых», пользователей нового продукта к его модному статусу очень быстро, на волне стремительно нарастающего потребления, переходящего в статус почти обязательного, лигитимизирующего пользователя как принадлежащего к определенной социальной группе и/или имеющего определенный социальный статус участника общественных отношений.

Довольно быстро свои профили в социальных сетях стали заводить и компании, но эта их активность носила преимущественно рекламные цели, оставаясь в формате взаимодействия «организация — физическое лицо» или «BtoC». В формат «BtoB» взаимодействие в социальных сетях так и не переросло.

Вместе с тем, с развитием ИИ, выполняющего функции менеджера компании, актуальность формирования интернет-площадок как сетей взаимодействия в формате BtoB возрастает.

ИИ и сети формата «BtoB»

Представьте себе интернет сеть формата BtoB, в которой посредством формирования индивидуальных профилей компаний, добровольно их заполняющих по стандарту, заданному сетью, аккумулируются большие данные о компаниях, их состоянии, активности и любых иных характеристиках их деятельности. Также такая сеть представляет собой глобальную торговую площадку для всех этих компаний, на которой могут заключаться любые сделки с их участием. Активностью компаний в данной сети и их взаимодействием с другими акторами сети руководит ИИ, менеджерские полномочия которого определяются с одной стороны правилами участия в сети (минимум) и с другой — собственниками компании (максимум).

Доступ к глобальным данным сети, с одной стороны, и алгоритм, направленный на заданные к достижению цели компании, с другой, позволят ИИ конкретных сторон конкретных сделок заключать их на максимально оптимальных для них условиях, минимизируя все подлежащие хотя бы минимальному управлению риски. Каждая новая вводная, каждое новое условие хозяйствования, каждый новый предлагаемый рынку продукт инициирует мгновенную корректировку системы, восстанавливающую ее равновесное состояние.

В рамках данной сети мы получаем модель некой равновесной экономики и ее реализацию, некую воплощаемую ИИ утопию безрисковой хозяйственной жизни без проигравших и победителей, без сверхприбылей и разоряющих убытков, без нарушения условий заключаемых договоров, с абсолютной информационной прозрачностью и абсолютно равными для всех участников экономических отношений условиями их бизнес активности. Это фактически воплощение мечты Леона Вальраса (1834-1910).

Необходимые условия и парадоксы

Следует отметить, что такое «равенство» участников экономических отношений в рамках сети будет возможным только при условии одинакового технического уровня ИИ для всех участников. Что подсказывает высокую вероятность того, что ИИ для входящих в сеть будет предлагаться самой платформой, как и сегодня, равенство возможностей участников социальных сетей обеспечивается равным для всех технологическим потенциалом ее использования.

— Такого не бывает, — скажете Вы. Бывает, но не в мире людей, не в реальном для нас мире, а в мире машин и ИИ, исключающего тот самый человеческий фактор и реальные условия окружающего нас мира, нет, нет, да и подбрасывающего нам очередного «черного лебедя».

И вот здесь мы сталкиваемся с одним из ключевых парадоксов экономического развития. С одной стороны, осуществляя хозяйственную деятельность, мы стремимся к минимизации рисков, предсказуемости поведения контрагентов, работе с максимальной степенью информированности и т.п., с другой стороны, получение любых конкурентных преимуществ возможно только при неравновесном состоянии той сферы экономической жизни, в которой мы действуем. Это, как правило, предполагает и принятие рисков, уровень которых превышает «среднеприемлемый», и выработку нестандартных (часто «нерациональных») решений. При этом связь всего этого комплекса «иррациональных» факторов с ожидаемым успехом подчинена теории вероятности, часто оборачивающейся не в пользу повышенных риск-аппетитов.

Иными словами, потенциальный успех в экономической деятельности на уровне «выше среднего», получение конкурентных преимуществ, лидерские позиции в конкурентной борьбе всегда связаны с неалгоритмизируемым поведением, нерациональность которого способна привести своего субъекта к успеху, достижение которого в рамках реализации рационального алгоритма просто невозможно.

С другой стороны, что прекрасно иллюстрируется теорией институционального изоморфизма10, любое конкурентное преимущество довольно быстро трансформируется в алгоритм экономического поведения всех представителей определенной социальной среды, провоцируя тем самым поиск новых способов обеспечения лидерства. Перешедшие в сферу стандартных для того или иного института норм «поведения» бывшие конкурентные преимущества его лидеров, став нормой, превращаются в рутину деятельности, более того, становятся обязательными для реализации как условие сохранения места субъекта в определенной страте, а следовательно, подлежат алгоритмизации и управлению ИИ.

Установление границ

Таким образом, в вероятном будущем ИИ может стать незаменимым в вопросах не достижения целей развития компаний, но поддержания уже достигнутых ими показателей, ставших «рутинными» как для самой фирмы, так и для включающего ее института.

Сама алгоритмическая природа ИИ обеспечит здесь максимальную стандартизацию и унификацию информационного обмена участников сети, способного выполнять роль принципиально новой сферы отчетности будущего, формируемой и предоставляемой исключительно на основе работы алгоритмов ИИ. При этом, в такой отчетной практике ответы на классические вопросы поиска универсальных отчетных форм, оптимального соотношения между избыточностью и недостатком данных, соотношения затрат на получение информации и полезного эффекта от ее использования будут решаться с максимально возможной степенью рациональности, при этом решаться самим ИИ.

Отсюда важнейшим вопросом управления вероятного будущего будет установление границ между областью принятия решений, делегированных ИИ, и решений, принятие которых остается за управляющими компаниями людьми. Это целиком касается и области бухгалтерского учета, где передача ИИ «рутинных» вопросов учетной практики никогда не отменит «человеческой» функции профессионала — бухгалтера как управляющего информационными потоками компании.