«Сухой, тонкокостный, высокий Павел Михайлович делался сразу небольшим, когда садился, — так длинны были его ноги. Глаза под густыми торчащими бровями, хотя и не черные, а карие, казались угольками. Руки Павла Михайловича, с длинными пальцами, были красивы. Волосы его были темно-каштановые, но на усах и бороде светлее, чем на голове. Одет он был всегда в двубортный сюртук, рубашку с отложным воротником и белым батистовым галстуком бантиком. Сапоги были неизменно с квадратными носками, мягкими голенищами, которые скрывались брюками. Только в жару летом он облачался в белый парусиновый или чесучевый костюм. Осеннее драповое пальто было всегда одного и того же фасона. Сколько лет он носил то же пальто и как часто заказывал новое, нам никогда не приходило в голову. Казалось, что он всю жизнь проходил в одном и том же пальто, в одной и той же фетровой шляпе с широкими полями. Другой я на нем не видала. Летом ходил он в панаме всегда одного фасона. Он был неотделим от своей одежды».
Так описывала облик П. М. Третьякова его дочь, Александра Павловна Боткина.
Павел Третьяков родился в 1832 году в старинном купеческом районе Москвы — Замоскворечье. Его дедушка по материнской линии экспортировал в Англию сало. Семья отца, перебравшаяся в Первопрестольную в 1774 году из Малоярославца, торговала полотняными изделиями. Отец Михаил Третьяков был человек строгих патриархальных взглядов. Дети получали домашнее образование. Уроки проходили в присутствии главы семейства, который контролировал буквально каждый шаг домочадцев. Старшего сына Павла Третьякова и второго по старшинству Сергея к семейной торговле приобщали с ранних лет. Молчаливый и вдумчивый, любитель книг и лубочных картинок, Павел уже в 15 лет вел бухгалтерию. В 1850 году, когда не стало отца, старший сын принял дела. Торговля расширялась и процветала. Если Михаил Третьяков владел пятью лавками, то его сыновья стали настоящими промышленниками. Через 16 лет на паях с еще двумя купцами Павел и Сергей Третьяковы открыли оснащенную по последнему слову техники льняную мануфактуру в Костроме.
Костромская льняная мануфактура была основана в 1866 году братьями Третьяковыми. Товарищество включало в себя ткацкую и льнопрядильную фабрики. Предприятие сыграло значимую роль не только в промышленности, но и в культурной жизни страны: часть доходов шла на финансирование Третьяковской галереи, созданной Павлом Третьяковым. К концу XIX века производство стало крупнейшим в Европе и получило звание «Поставщик Двора Его Императорского Величества». Мануфактура и сегодня является одним из главных производителей льняных тканей в России. Павел Третьяков был человеком необыкновенной скромности, он никогда не выпячивался, не красовался, а спокойно увлеченно работал. Работоспособность его была колоссальная. Он ежедневно вставал в 6 утра, летом купался или гулял, зимой под чашку кофе работал в кабинете, хотя бы на полчаса заходил в галерею, и в 9 утра, к приходу сотрудников, уже был в конторе. В три часа ему подавали лошадь, и он ехал в Московский коммерческий банк на Ильинке. А потом заходил в свой магазин, он был неподалеку. После обеда, если не ехал на заседание или в театр, опять работал в конторе. И затем до вечера, до глубокой ночи — с книгами в кабинете. В быту П. М. Третьяков был необычайно скромен: шумных сборищ не любил, вина не пил, из развлечений — все премьеры в Большом театре.
Дом Третьяковых в Толмачах (Лаврушинский пер.)
Еще в 1851 Третьяков поселился в Лаврушинском переулке. Здесь, в небольшом двухэтажном особняке, и возникла галерея. Первые картины размещались в кабинете владельца на первом этаже. В дальнейшем, по мере роста собрания, они стали украшать стены столовой, гостиной, спальни, детских комнат, лестничные пролеты. Русское купечество второй половины XIX века уже не было закрытым сословием, чтившим лишь «Домострой» и Священное писание. Богатые торговцы сближались с артистами, художниками, учеными, принимали активное участие в общественно полезных начинаниях. Козьма Солдатёнков издавал научную литературу, коллекционировал живопись, завещал средства на строительство больницы для бедных в Москве. Купец Василий Кокорев в 1862 году открыл первую в Москве публичную картинную галерею. Поддерживал людей искусства и Савва Мамонтов. На его двоюродной сестре Вере Мамонтовой Павел Третьяков женился в 1865 году.
«Вдовий дом» — так называют одно из принадлежащих Третьяковской галерее зданий в Лаврушинском переулке. Полное название этой постройки — «Приют для вдов и сирот русских художников имени П.М. Третьякова». Приют построен на средства и на участке, завещанных П.М. Третьяковым. Дом возведен в 1912 году архитектором Н.С.Курдюковым. Двухэтажное здание спроектировано в формах, напоминающих древнерусские палаты, а фасад был украшен керамическим полихромным гербом Москвы и надписью, выполненной вязью «Приют для вдов и сирот русских художников имени П.М. Третьякова». Надстроен двумя этажами в 1931 году по проекту инженера И.Е.Курдюкова. Третьяков вкладывал деньги не только в предприятия, сулившие материальную выгоду. В 1869 году он возглавил Попечительское о глухонемых общество и стал основным благотворителем Арнольдовского училища для глухонемых детей. Также по завещанию Павел Михайлович Третьяков оставил 400 тысяч рублей на устройство в Москве на Большой Серпуховской улице приюта для слабоумных (Третьяковская богадельня). Вероятно, на этот шаг его подвигла личная трагедия: в 1871 году у Третьякова родился неизлечимо больной сын, названный в честь деда Михаилом. Он 40 лет прожил в семье под присмотром. Приют был построен архитектором Соловьевым по первому слову техники, здесь было электричество, двойная вентиляция с подогретым и увлажненным воздухом, на фасадах элементы древнерусского стиля. Всего приют для умалишенных имени Третьякова был рассчитан на 38 человек.
Арнольдо-Третьяковское училище для глухонемых детей. П.М. Третьяков жертвовал крупные суммы на это училище, а в начале 1890-х гг. на свои деньги построил при училище больницу на 32 койки
Купец помогал многим учебным заведениям, внес свою лепту в финансирование экспедиции Николая Миклухо-Маклая в Новую Гвинею. При этом он считал, что так исполняет свой гражданский долг: «Я не меценат, и меценатство мне совершенно чуждо». Осенью 1852 года Третьяков побывал в Петербурге. Более двух недель он ходил по театрам, выставкам, бродил в залах Эрмитажа, Румянцевского музея, Академии художеств. Эта поездка окончательно сделала купца и промышленника Третьякова коллекционером живописи. Стремление собирать картины русских художников стало смыслом его жизни. На тот момент Павлу Михайловичу было всего 24 года. В это время Третьяков не только заложил основу коллекции, но и определил главную цель своего собрания, о чем и написал в завещании: «Для меня, истинно и пламенно любящего живопись, не может быть лучшего желания, как положить начало общественного, всем доступного хранилища изящных искусств, приносящего многим пользу, всем удовольствие». Сами художники признавали, что коллекционер обладал особым восприятием живописи, и на выставках порою не знали, какие картины он выберет. «Это человек с каким-то, должно быть, дьявольским чутьем», — говорил о П.М. Третьякове И.Н. Крамской. К 1872 году коллекционер решил построить для своего уникального собрания картин отдельное здание. Новые залы пристраивали постепенно. После смерти брата — Сергея Третьякова — его коллекция тоже заняла место в галерее, и тогда же было принято решение передать собрание картин городу.
Большая Серпуховская ул., д. 27, Третьяковская богадельня
«Желая способствовать устройству в дорогом для меня городе полезных учреждений, содействовать процветанию искусств в России и вместе с тем сохранить на вечное время собранную мною коллекцию», — Павел Третьяков. Сам меценат на открытии галереи не присутствовал — уехал из Москвы с семьей на полгода, так как не любил лишнего внимания к своей персоне. После открытия галереи, по воспоминаниям современников, Александр III намеревался пожаловать Третьякову дворянство, но Павел Михайлович отказался. «Я купцом родился, купцом и умру», — сказал коллекционер чиновнику, который явился его обрадовать. Как и прежде, Третьяков приходил в галерею, составлял каталоги и просто любовался картинами. «Иногда в галерее появлялся высокий, сухощавый человек. Он подходил то к одной, то к другой картине, пристально, любовно всматривался в них, вынимая из сюртука платок, свертывал его „комочком“, бережно стирал замеченную на картине пыль... Мы знали, что это был сам Павел Михайлович Третьяков», — Михаил Нестеров. Последний дар П.М. Третьякова галерее — эскиз Левитана к картине «Над вечным покоем». Коллекционер уже был болен, хворала и его супруга, дочери вышли замуж и разъехались, опустел дом в Лаврушинском переулке. Но дом для картин, созданных талантливыми русскими художниками, всегда полон. Вот уже второе столетие люди приходят, чтобы увидеть уникальную коллекцию. И имя осталось, и дело не пропало.
«Над вечным покоем» И. Левитан
«Мне не нужно ни богатой природы, ни великолепной композиции, ни эффектного освещения, никаких чудес, дайте мне хоть лужу грязную, но, чтобы в ней правда была, поэзия, а поэзия во всем может быть, это дело художника», — Павел Третьяков.
