СУБЪЕКТ НЕГОСУДАРСТВЕННОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ БУХГАЛТЕРСКОГО УЧЕТА

Выпуск 202. Людвиг Кноп — «хлопчатобумажный король»

Версия для сохранения и печати (<1 Мб)

Людвиг Кноп — немецкий отец русского ситца.

В 1839 году восемнадцатилетний Людвиг Кноп приехал в Москву в качестве коммивояжёра фирмы «Де Джерси», основанной братьями Фрерихсон, купцами из Бремена, которые поселились в Англии, где занялись хлопчатобумажной промышленностью.

По свидетельствам современников, Людвиг Кноп был очень коммуникабельным и быстро сориентировался в новой стране.

«Кноп сразу понял, что для того, чтобы сблизиться с российскими клиентами, ему нужно приспособиться к их привычкам, укладу жизни, навыкам. Довольно быстро он стал любимым собеседником, всегда готовым разделить дружескую компанию и выдержать в этой области самые серьёзные испытания», — вспоминал о промышленнике московский купец Павел Бурышкин.

В первые годы своего пребывания в России Людвиг Кноп торговал английской пряжей, бывал на русских бумагопрядильнях и ткацких мануфактурах, которые язык не поворачивался назвать фабриками. После виденных в Англии текстильных предприятий, эти скорее представляли собой расширившиеся кустарные мастерские. Большинство из них были оснащены ручными станками.

Выписать оборудование из Англии у русских текстильных фабрикантов не было никакой возможности. После установления мира в Европе в 1815 году английские заводы лишились заказов от армии и флота, и правительство разрешило вывоз машин из страны.

«Продажа их за границей, — писал механик и математик А.С. Ершов, — всего лучше могла поддерживать деятельность английских заводов. Впрочем, дозволен был выпуск только таких машин, которые можно назвать общими; касательно же специальных механизмов, а особенно по части прядильной и ткацкой, запрещение не было снято». И русские фабриканты, желавшие модернизировать производство, вынуждены были покупать машины гораздо худшего качества в Бельгии. К тому же это нередко кончалось неудачей, так как привезённые машины некому было налаживать, а потом ремонтировать.

 

В России Людвиг стал Львом Герасимовичем, начал бегло говорить по-русски и по-русски пить. Рассказывали, что хмельные компаньоны мазали «немчику» лицо горчицей. В процессе этих возлияний в погребке Бодега на Лубянской площади Лев Кноп не потерял ясность ума, стал закадычным другом Хлудовых, Морозовых, а потом попросту ушёл от своего бременского начальника, переманив с собой всю российскую клиентуру.

У молодого человека появился гениальный план: с 1840-х годов он вооружал русские прядильные фабрики английскими паровыми машинами. С кредитами и капиталом было туго, однако Кноп брал с русских фабрикантов не деньгами, а паями, то есть становился совладельцем этих предприятий. Письменных сделок не оформляли — хватало одного рукопожатия. Первым модернизировал так фабрику Савва Васильевич Морозов, и отсюда выросли морозовские миллионы.

За Морозовым последовали другие, можно сказать, все другие, и, в течение ближайших лет вся текстильная, главным образом хлопчатобумажная промышленность Московского района, была «модернизирована» и переоборудована заново.

В 1857 году Людвиг Кноп в компании с А.И. Хлудовым и К.Т. Солдатенковым основал самую крупную в России Кренгольмскую мануфактуру, включавшую бумагопрядильную и ткацкую фабрики близ Нарвы в Эстландской губернии.

Кноп и его семья довольно быстро обрусели, как это часто бывало с иностранцами. Он стал русским подданным, потом получил титул барона. Хотя, собственно, немцев в московской промышленности, и вообще торговой жизни России того времени было немало.

Павильон экспозиции машин и оборудования на Нижегородской ярмарке 1896 года.

Сохранился анекдотический случай, о котором в своё время много говорили: в 1896 году проходила в Нижнем Новгороде очередная Всероссийская выставка-ярмарка, которую почтил своим посещением государь. Московское купечество, принимавшее участие в выставке, хотело подчеркнуть свою особую роль, которую оно играло, являясь «оплотом торговли и промышленности России».

Для организации почётной охраны при особе государя, из сыновей двадцати семи самых именитых и богатых фамилий московского и нижегородского купечества, составили так называемый отряд «рынд» — почётных оруженосцев и телохранителей государя.

Молодые люди, подобранные один к одному, были одеты в очень дорогие костюмы, с настоящими серебряными секирами и производили весьма внушительное впечатление. Государь решил проявить к рындам особое внимание и заговорил с одним из них: «Как твоя фамилия, — обратился он к молодому человеку, — Шульц, Ваше императорское величество, — последовал немедленный ответ. Это был Андрей Шульц, по красоте напоминавший юного греческого Бога, известный впоследствии маклер по учёту при Московской бирже.

Император Николай II и императрица Александра Федоровна на осмотре Выставки. Фотография М. Дмитриева.

Тогда государь обратился к другому юноше с тем же вопросом: «Ну, а твоя как фамилия?» — «Цинкер, Ваше императорское величество». Государь смутился. «А ты как прозываешься?» — наудачу спросил он ещё одного молодого человека. «Кноп, Ваше императорское величество». Государь больше фамилий у юношей не спрашивал.

Этот эпизод считается символом немецкого засилья в московском купечестве, но, по существу, не более, чем анекдот, над которым в своё время много смеялись.

Продолжение во второй части.

Список использованных источников

Поделиться